же я говорю? Как идет время. Что ты хочешь, кофе или чай?
—   Я ничего не буду пить,— ответил мальчик.
—  А есть хочешь?
Есть ему хотелось всегда, как и его отцу. Она отрезала кусок хлеба, намазала толстым слоем масла, а сверху ливерной колбасой, домашней колбасой из деревни. Ее не любили в крестьянских усадьбах, но покупать она могла все, что хотела. А она хотела для своего мальчика все самое лучшее и постоянно пичкала его едой. Но он все-таки оставался слабеньким, бледненьким и тоненьким пареньком, внешне ничуть не похожим на своего отца.
Не жуя, он глотал куски, хотел утереть рот рукавом,
но в растерянности застыл   и вопросительно   посмотрел на мать.
—  Костюм? Как получилось, что костюм здесь?
Усталым шагом женщина подошла к окну, долго смотрела в пустоту, а потом села на скамейку рядом с сыном, который отодвинул от себя надкусанный хлеб.
—  Да, костюм,— сказала она через некоторое время,— из-за костюма кое-что и выплыло на свет. Однажды меня вызвали к английскому коменданту деревни.