покрыто мраком неизвестности.
В дверях стоял не кто иной, как белокурый солдат, который оставил здесь свои деньги. Сначала я испугалась при мысли о том, что мы сожгли сто пятьдесят марок и что у нас нет и половины тех денег, чтобы вер-
путь ему. Потом я вспомнила о криках с того берега и спросила: «Это вы так громко кричали с того берега?» Но он уверял, что его перевезли на надувной лодке на четыре-пять километров выше по реке. Ему только нужна была гражданская одежда и укрытие на несколько дней, пока все не уляжется.
«Где мой муж?» — спросила я все еще спокойно, почти в полусне. В ответ он пожал плечами. Молодой человек расстегнул униформу и подошел к бочке с водой, которую он и в темноте нашел без труда. «Зажгите, пожалуйста, свет»,— крикнул он мне, я послушно зажгла керосиновую лампу и посветила ему. У меня дрожали руки, дрожь передалась лампе, и ее неверный свет сделал все окружающее нереальным, призрачным. Я видела игру мускулов на склоненной шее, шрамы на руках и свежую, пропитанную